Арабат — аланский полководец XI в. — эпохи царя Алании Дургулеля Великого. Проводя активную внешнюю политику, Дургулель часто посылал союзникам дружины. С одним из таких аланских отрядов Арабат попал в Византию. В сражении с турками он спас Исаака Комнина, племянника императора, а всю армию — от разгрома. Подробное описание этого боя оставил в «Исторических записках» Никифор Вриенний.
«Один алан из числа вступивших по найму в отряд благородного Исаака, по имени Арабат, видя, что варвары нападают с величайшею яростию, и что братья (Комнины) одни с немногими воинами подвергаются опасности, и, боясь, чтобы с которым нибудь из них не случилось какой беды, приглашал товарища по имени Хаскариса, из подручников Алексея Комнина, вместе c ним сойти с лошадей и ударить на врага копьями. «Стыдно будет», сказал он, «если в присутствии аланов мужи благородные и именитые подвергнутся опасности; срам падет тогда на весесь аланский народ»! Так советовал Арабат; но Хаскарис отвергал совет его, будто бы не столько благоразумный, сколько смелый... но Арабат, разбранив его по-варварски, тотчас сошел с лошади и, ударив ее кнутом, чтобы она следовала за бегущими, начал сражаться пеший. Турки, пораженные необычностию сего зрелища, недоумевали, что это делается. В руках Арабата было короткое копье: первого попавшегося он ударил копьем в грудь и сбил его с лошади. Один (турок) пустил в него стрелу и ранил ею правую его руку; но он вырвал стрелу из раны и ею же, как некогда Врасид, отомстил варвару. Устрашенные таким его мужеством, варвары немного отступили. Пользуясь этим случаем, он взошел на кровлю (какого-то строения) и оттуда поражал неприятеля стрелами. ...Объятые великим страхом, турки оставили их и отступили; а римляне, немного отошедши, спешились и остановились в безопасном месте. По наступлении ночи пришел к ним и тот алан, который прежде сошел с лошади. Таким образом, все спаслись — никто не был взят в плен, ни убит; и все спасшиеся благодарили своего спасителя и защитника, доброго Арабата».
Дургулель Великий — царь Алании, одна из крупнейших политических фигур Кавказа и Ближнего Востока XI в. Его дипломатические и военные шаги нередко оказывались решающими для судеб многих народов.
Блистательная военно-политическая деятельность царя алан Дургулеля Великого начинается на рубеже 50—60-х гг. XI в. В течение почти четверти века он со своей армией играл ключевую роль в развитии событий не только на Кавказе, но и в Передней Азии и на Ближнем Востоке. Его услугами охотно пользовались императоры Михаил VII Дука и Никифор Вотаниант. Очевидно, Византия очень нуждалась в военной помощи со стороны алан. Этим и объясняются династические браки той поры. Сестра Дургулеля Великого Борена вышла замуж за грузинского царя Баграта IV, правившего в 1027—1072 гг. Их дочь Мария вступила в брак с византийским императором Михаилом VII Дукой (1071—1078 гг.). Дочь Дургулеля Великого Ирину Михаил Дука выдал замуж за знатного византийского патриция Исаака Комнина. После смещения Михаила Дуки в 1078 г. Мария стала женой императора Никифора Вотанианта, а двоюродную сестру Ирины в конце XI в. взял в жены правитель Трапезунда Григорий Гавр. Византийские источники Ирину Аланскую называют «василиссой», т. е. императрицей. Это указывает на высочайший социальный статус и политический вес аланского царя Дургулеля, что отметил М. В. Бибиков: «Речь идет о самостоятельном государстве, равноправном с империей ромеев: византийскому василевсу соответствует аланская василисса». Дургулель Великий оказывал серьезную военную помощь своим родственникам-союзникам. В 1062 и 1065 гг. он со своим войском вторгался в Арран и наносил удары по противникам Баграта IV. Император Михаил Дука послал Никифора Палеолога к своему «родственнику правителю Алании» за войском. Никифор привел из Алании 6 тысяч воинов. В борьбе с восстанием Урселя в 1073 г. принимало участие войско, присланное «правителем Алании». Приближенные Дургулеля играли важную роль в византийских делах и армии. В походе на Двин в 1045 г. участвовал «магистр» Константин Аланский. В 1071 г. аланы вместе с византийцами сражались против сельджуков при Манцикерте.
Высокую оценку военно-политической деятельности Дургулеля Великого дают грузинские летописи. В 60-х гг. XI в. Грузию неоднократно потрясали набеги сельджукского султана. По сведениям «Картлис цховреба», со времени нашествия Мервана Глухого Картли не испытывала подобного разгрома: «от множества трупов не касался взгляд человеческий тверди земли». Ряд крепостей, включая города Тифлис и Рустави, султан передай своему вассалу Фадлону.
В 1064 г. сельджукский султан Алп-Арслан вновь вторгся с большим войском в Закавказье. Баграт IV позвал на помощь своего шурина «великого царя» алан. Дургулель во главе 40-тысячной армии совершил успешный поход на Ганджу. Аланы «разорили владения Фадлона и возвратились с большой добычей». Сообщение грузинской летописи подтверждают арабские авторы. Мониджим-Баши сохранил рассказ о том, как в 1062 г. аланы, прошедшие Дарьяльские ворота, опустошили Арран и взяли 20 тысяч пленных. В 1065 г. они совместно с грузинскими войсками вновь вторглись во владения Шаддадидов и дошли до Аракса.
Вскоре после успешного похода в Ганджу Дургулель Великий решил лично посетить своего шурина и «со многими вельможами» отправился через Абхазию в Кутаис, где застал свою сестру. Оттуда он отправился в Карталинию. Царь Баграт находился в Надарбазеве и услышав только о появлении Дургулеля, пошел ему навстречу и «встретил его дружески». В Зкецуни они 12 дней провели за праздничными столами.
Путь из Алании через Абхазию в Кутаис, по которому шел в Грузию Дургулель, указывает на то, что границы Алании в то время простирались далеко на север и на запад, до Эльбруса.
Умер Дургулель Великий в конце XI в. Точное место его захоронения пока не известно. Конечно, самому крупному и влиятельному царю Алании должен принадлежать мавзолей, соответствующий его общественному положению и статусу. В этой связи заслуживает самого пристального внимания идея В. А. Кузнецова, связавшего захоронение в царском мавзолее на Кяфарском городище с Дургулелем. Стены мавзолея сложены из 8 прекрасно отесанных плит, сплошь покрытых рельефными сюжетными изображениями, что в совокупности с конструкцией делает склеп уникальным. Столь монументального могильного сооружения в средневековых древностях Кавказа больше нет и это ставит его на совершенно особое место. Комментируя изображения на склепе, В. А. Кузнецов пишет: «Это символическая характеристика деяний покойного царя... не трудно заметить, что в образах скрыта целая концепция средневековой феодально-рыцарской этики... Широкое и обильное застолье с дружиной и приближенными, местными и заморскими гостями, культ личной доблести и силы, удачных набегов и военных мероприятий и, наконец, духовное смирение перед всевышним и церковью» — это те нормы и идеалы, которые пронизывали всю жизнь рыцарской аристократии. Семантика рельефов мавзолея соответствует идеологии феодальной элиты; «взятая в целом, она, очевидно, была направлена на прославление деяний захороненного в мавзолее героя — царя Алании...».
_________________ Приходите в мой дом...
|