В марте 1238 года полчища Батыя прекратили поход на Новгород и полностью отказались от идеи взятия города.
Сергей Шумаков
21 февраля 1238 года в ходе своего похода на Владимиро-Суздальскую землю, монгольские войска, уже взявшие Владимир и разгромившие все русские войска, приступили к осаде Торжка – вечевого города, входившего в состав Новгородской земли. Оборона Торжка, которую вели исключительно сами горожане под руководством посадника Иванки, была поистине героической, но что могли сделать мирные жители против осадных орудий? Официальный же Новгород не посылал в Торжок подкреплений, мстя городу за то, что за несколько месяцев до этого в Торжке убили бывшего новгородского посадника Иванку Дмитриевича.
5 марта 1238 года, взяв после двухнедельной осады город Торжок, монголы Селигерским путём по рекам Осуге, Таложенке, Цне, Жилинке, Тихвинке и Селижаровке двинулись на Новгород – самый богатый город тогдашней Руси. Однако, не дойдя ста вёрст до Новгорода, в месте, названном в летописи Игнач-Крест, монголы повернули назад и, уничтожая попадавшиеся им по пути города, двинулись в половецкую степь.
О причинах такого решения Батыя историки спорят многие поколения историков. Версии высказываются не только в монографиях, но и в художественной литературе. Так, в 1991 году в издательстве «Детская литература» вышел роман «Игнач-Крест» писателей Георгия Борисовича и Марианны Григорьевны Федоровых. В нём повествуется о том, как диверсионно-разведывательная лыжная группа, состоящая из тринадцати новгородцев, в состав которого входила одна девушка и один бывший рыцарь, наводят страх на монгольские авангарды, виртуозно применяя греческий огонь.
Конечно, греческий огонь это вымысел авторов, но было ведь что-то такое, что заставило отвернуть монголов от Новгорода. И не только отвернуть, но и больше вообще никогда не возвращаться к идее его взятия, в то время как многие русские города они брали и уничтожали неоднократно, едва те успевали отстроиться после предыдущего разрушения.
Сами тогдашние новгородцы объясняли причины этого весьма уклончиво: «Новъгородъ же застѫпи богъ и свѧтаѩ великаѩ и зборнаѩ апостольскаѩ церкы свѧтаѩ Софїѩ и свѧтыи Кѵрилъ и свѧтыхъ правовѣрныхъ архыѥпископъ молитва и благовѣрныхъ кнѧзїи и препѫдобьныхъ чернонризець їѥреискаго сбора».
Предположение о том, что новгородцы попросту откупились, не выдерживает критики, поскольку откупиться не удалось ни одному русскому городу, хотя многие и пытались. Первой в этом ряду стояла Рязань. Дары монголы вязли, послов, принесших эти дары, убили, а потом взяли и саму Рязань и не просто добрали то, что не принесли им послы, но и перебили всех жителей города. Зачем монголам было довольствоваться частью богатства Новгорода, если постояв под его стенами неделю или, максимум, месяц, они всё равно получили бы всё?
Не стал Новгород и данником монголов – платить дань новгородцы стали лишь в 1259 году и то по требованию Александра Невского, который в случае их отказа грозился перестать их защищать от немцев, шведов, еми, суми и прочей чуди. Вся же Русь начала платить регулярную дань тоже не сразу, а с 1247 года. До этого монголы считали, что следует просто перебить всё русское население, а поля превратить в пастбища, и лишь после смерти тогдашнего хана Угэдэя Елюй Чуцай убедил его вдову Дорегене, регентствующую при малолетнем хане Гуюке, в том, что с порабощённых народов выгоднее собирать дань.
Другая версия заключается в боязни Батыем наступления весенней распутицы. Эта версия впервые была впервые выдвинута ещё Василием Никитичем Татищевым: «Татарва, взявъ Торжекъ марта 15, весь сожгли, людей иныхъ побили, иныхъ въ плѣнъ взяли, а за ушедшими гнались Селигерскою дорогою даже до Игнача креста, посекая люди, яко траву. И токмо за 100 верстъ не дошедъ Новаграда, возвратились, понеже стало быть тепло, боялись междо такъ многихъ рекъ, озеръ и болотъ далѣе идти», – писал Татищев в свойственном ему уже тогда старомодном стиле, и благодаря этому подражанию языку летописных древностей, эту его цитату часто принимают ха цитату из летописи. При этом, чтобы сделать свою теорию более правдоподобной, Татищев перенёс дату взятия Торжка с 5 марта на 15-е. Ещё дальше по этому пути пошёл Карамзин, который, вероятно, понимая, что 15-е марта это ещё далеко не лето, вообще перенёс эту дату на 23-е число. А русский историк Иван Матвеевич Катаев вообще утверждал, что татары не пошли на Новгород, «…избегая начавшейся распутицы», как будто она к тому времени она уже началась.
Но ведь тумены Батыя это не моторизованные дивизии Вермахта – кавалерии распутица не страшна, да и при осаде города проходимость дорог не имеет для её успеха определяющего значения.
Кроме того, до распутицы в начале марта в Новгородской земле ещё далеко, а лёд на реках, по которым вместо дорог двигались Батыевы полчища, выкрывался лишь в районе 10 апреля. Но самое весомое обстоятельство, опровергающее всю эту аргументацию, это то, что основоположники этой версии ради её защиты пошли на научный подлог, внеся в свои труды даты, не согласующиеся с летописной. То есть, те учёные, которые эту версию выдвигали, сами знали о её несостоятельности. Но вместо того, чтобы написать: «Возможно, Торжок взяли не 5-го марта, а 15-го или вообще 23-го» и привести причины такого предположения, они просто передвинули дату взятия Торжка, подогнав её под свои измышления. Между тем, Новгородская Первая Летопись явно и недвусмысленно глаголит нам буквально следующее: «мѣсѧца марта въ ҃є», а цифра «҃є» заменяла тогда пятёрку. К 18-му же марта до Новгорода дошла весть о том, что «поганые» повернули обратно, а 25 марта 1238 года началась семинедельная оборона Козельска.
Третью версию выдвинули маститейший из археологов, изучающих новгородские древности, академик Валентин Лаврентьевич Янин. Он считает, что именно героическая оборона Торжка «сохранила Новгород для Руси, для великих побед в её борьбе за независимость на северо-западных рубежах…».
Но могла ли оборона города мирными жителями нанести монголам серьёзный урон? Ведь осада города не была непрерывным штурмом, требующим расхода людских ресурсов. Монголы просто забрасывали город камнями из осадных машин и жгли его строения горшками с горящей нефтью. Кроме того, монголы располагали разрывными снарядами с порохом. Эти снаряды делились на тактические и осадные. Первые насаживались на стрелу вместо наконечника, а вторые запускались в осаждаемый город из осадных машин, а иногда, как в случае с разгромом отряда Евапатия Коловрата, и против особо стойких частей противника. Неудивительно, что через 12 дней после применения таких снарядов, на всех 150 гектарах, которые занимал тогдашний Торжок, не осталось ни одного жилого строения. Обычно последним оплотом обороняющихся был каменный собор, который не сгорал – там монголы и добивали оставшихся в живых защитников русских городов. Однако в Торжке такого собора не было, а если бы он был, то его бы восстановили, и он бы стоял до сих пор, но самое раннее строение в сегодняшнем Торжке – Старовознесенская церковь – построено в XVII веке, и эта церковь – деревянная. Судя по тому, что монголы долго преследовали убегающих жителей Торжка, горожане просто не выдержали ужасной осады и бросились наутёк, так что ничего, кроме времени, монголы под Торжком не потеряли. Правда, теперь Янин придерживается более сбалансированной версии, которую до него выдвинул писатель Владимир Алексеевич Чивилихин, чья книга «Память» послужила названием для образовавшегося вскоре после её выхода
одноимённого общества. Чивилихин предположил, что причиной отхода в степь стал недостаток фуража, запасы которого в Средней полосе России к весне истощаются. Однако против этой версии говорить то обстоятельство, что монгольским лошадям вообще не нужен фураж – в зимний период они сыты тем, что добывают прошлогоднюю траву из-под снега. Кроме того, опровержение этой версии ещё до её появления выдвинул советский историк-славист Михаил Николаевич Тихомиров. «Кто же помешал бы Батыю дождаться сухого лета или холодной зимы, сковывавшей новгородские болота и реки, чтобы добраться до Новгорода?», – риторически вопрошал Тихомиров, опровергая версию о распутице. Это же опровержение подходит и для чивилихинской версии, ведь если бы дело было в любой сезонной проблеме, Батый повторил бы поход на вожделенный Новгород в более подходящее время года.
Не выдерживает критики и предположение, выдвинутое историком и писателем Вадимом Каргаловым, что Батый обладал малыми силами из-за отвлечения якобы значительной части сил на разгром великокняжеских полков на реке Сить. Вряд ли главный военачальник, каковым был Батый, передал Бурундаю основные силы, а сам бы остался во главе вспомогательного отряда. На самом деле Бурундай был всего лишь темником, то есть, тумен-у-нояном, и в его подчинении была лишь тьма воинов. Тьмой в те времена называли число в 10 тысяч. Всё же войско Батыя состояло из 15 туменов, и отделение от него одного из туменов существенно не уменьшало его численности. Учитывая же то обстоятельство, что Бурундаю столь малыми силами удалось разгромить всю объединённую Владимиро-Суздальскую армию, а за 15 лет до этого Джэбе и Субэдэй с двумя туменами разгромили всё русско-половецкое войско, то чего тогда же Батый опасался в Новгороде?
Фото:Реконструированный новгородский лук
Полная версия статьи с иллюстрациями:
http://www.pynop.com/pochemu-tataro-mon ... vgorod.htm