http://www.istmira.com/istsrvk/istoriya ... i/page/76/Нередко источники упоминают халдов. Хотя до конца XII в. Понт входил в состав византийской фемы Халдия, под халдами в собственном смысле слова понимали эллинизированное население южных окраин области. За халдами (как в Византии за пафлагонцами) укоренилась слава неотесанных мужланов, грубых и несведущих в делах. Иоанн Лазаропул не раз в таком смысле характеризует халдов и пайпертцев, отмечая, впрочем, и их достоинства как храбрых воинов.Картвелы (именуемые иногда колхами) жили не только на границах средневекового Понта, но и в самих его городах, включая Трапезунд. Однако ошибочно, как это делает Э. Жансан в своей книге, писать о «Трапезунде в Колхиде». В лучшем случае это архаизм уже для Средневековья. Решающим аргументом против такой дефиниции являются свидетельства самих средневековых греческих текстов. Уроженец Трапезунда Иоанн Ксифилин, например, прямо указывает, рассказывая о женщине из Колхиды (т. е. грузинке), что Колхида — сопредельная (opopoq) Трапезунду земля. Как о соседних с Понтом землях писал о Колхиде и Дука. Другое дело, что лазы, народность, чей язык принадлежал к картвельской группе, продолжали, как и ранее, составлять весьма значительную, возможно, вторую по численности, этническую категорию населения Понта. Местами их наиболее плотного расселения были восточные и южные районы (Сирмена, Ризе, Лазика, Хериана). Лазы составляли собственные воинские отряды и играли большую роль как в обороне империи, так и в событиях гражданских войн. В период Средневековья происходил процесс их слияния с древним чанским населением Понта, продолжавшим проживать в Мацуке и Халдии.
Значительную долю населения, причем с тенденцией роста, составляли армяне. Их ареал расселения включал как южные области (начиная от зоны Испира и Пайперта, где армяне, видимо, преобладали, на северо-запад и запад — к Колонии и Никсару), так и все главные города, включая Трапезунд, центр армянской епископии. Епископ трапезундский Степанос упомянут в ответе армянской грегорианской церкви папе Бенедикту XII в 1345 г. Несколько волн эмиграции в сторону Понта и Крыма усилили армянское присутствие там. Кастильский путешественник и осведомитель Руй Гонсалес де Клавихо тщательно описал армянский религиозный обряд в сравнении с греческим и отметил вскользь натянутые отношения между двумя конфессиями. Исследования Р. Эдвардса выявили значительное количество укреплений для воинских гарнизонов Южного Понта, построенных по схеме крепостных сооружений Великой Армении, а не по стандартным византийским планам. В течение всего существования государства Великих Комнинов армяне, теснимые многочисленными тюркскими набегами и завоеваниями, переселялись на земли империи из внутренних областей Анатолии. Например, взятие Ани монголами в 1239 г. породило массовый исход армянского населения на территорию Трапезундской империи, где возникают многие их монастыри и храмы. Нередко среди названных армянами лиц встречаются носители мусульманских имен. Источники упоминают, например, армянина Ходжу Шамседдина из Арсинги (Эрзинджана), ставшего жителем Трапезунда и получившего за некие услуги генуэзские привилегии. Армянин Степанос Шамседдин из Хамадана обновил главную церковь армянского монастыря Спасителя (Аменапркич) близ Ахчапата, восточнее Трапезунда. Такие примеры не единичны. Среди армянского населения Трапезундской империи большинство принадлежало к грегорианской церкви, однако какая-то часть, как ранее в Византии, принимала православие, что облегчало ассимиляцию в местную греческую среду, особенно если речь шла о гражданской и военной службе. Армяне в Трапезунде были, видимо, многочисленны, заметны и идентифицируемы. Когда по недосмотру одной армянки в ее доме вспыхнул пожар, он охватил весь город, сообщает местный хронист, не прошедший мимо этнической дифференты.