Тегигеополитика США Турция НАТО Ближний Восток элита власть Исламское государство Сирия ЦРУ Обама вооружение С изменением мировой геополитической конъюнктуры эволюционировали отношения Соединенных Штатов и Турции – многолетнего важного союзника по НАТО. Некоторые аспекты внешней и внутренней политики Анкары имеют прямое отношение к глобальным интересам США, поэтому Конгресс, где действует влиятельное протурецкое лобби, играет активную роль в выстраивании двусторонних отношений. Хотя у двух стран есть общие ценности и интересы, периодически они сталкиваются с трудностями в согласовании действий и приоритетов. Это, в частности, связано с тем, как обе стороны оценивают важность интересов друг друга на Ближнем Востоке, и в какой степени та или иная сторона готова пойти на компромисс.
Чего опасаются США? С первых лет правления Партии справедливости и развития Реджеп Тайип Эрдоган и его верный соратник Ахмет Давутоглу последовательно и ясно заявляли о внешнеполитических амбициях. Концепции «стратегическая глубина» и «ноль проблем с соседями» подтверждают стремление Турции стать региональной супердержавой, используя комбинацию жесткой и мягкой силы. Лидеры партии многократно утверждали, что исторический, культурный и религиозный опыт Турции позволяет четко расставить внешнеполитические приоритеты. «Уникальность Турции» стала главным инструментом и аргументом турецкой элиты в политическом диалоге с Вашингтоном.
Длительное время американо-турецкие отношения фокусировались на вопросах обороны в рамках Североатлантического альянса, включая совместные действия на Балканах, Ближнем Востоке и Афганистане. Выгодное географическое положение Турции делает ее территорию удобной для размещения и транспорта американского и натовского вооружения, груза и человеческих ресурсов. Турция контролирует доступ к Черному морю, согласно Конвенции Монтрё о статусе проливов 1936 года. Размещение американского радара ПВО дальнего обнаружения и преобразование воздушного командования НАТО в наземный военный штаб в Измире укрепили стратегическое значение Турции для альянса.
Однако Эрдоган проводил последовательную политику снижения влияния военной элиты. Это привело к укреплению власти про-религиозных исламских лидеров, которые приняли на себя основную ответственность за решение вопросов, связанных с национальной безопасностью. Существенные перемены в турецкой политической иерархии стали вызовом для Вашингтона, привыкшего к выстраиванию тесного двустороннего сотрудничества с военно-политическими группами. Опасения американцев усугубились после того, как турецкий парламент запретил США использовать свою территорию для открытия северного фронта в Ираке. Ведущие американские политологи, в числе которых и гарвардский профессор Стивен Уолт, отмечают: это решение показало, что США больше не могут полагаться на тесное сотрудничество с Анкарой.
Другое опасение Вашингтона связано с крупнейшей американской базой ВВС в Инджирлике, способной разместить до 1500 военных. С 1991 г. база использовалась для поддержки операций в Ираке, Боснии и Герцеговине, Косово и Афганистане. Более того, многие эксперты МАГАТЭ отмечают, что в Инджирлике хранится примерно 70 американских тактических ядерных бомб В61. Но, согласно договору о развертывании базы, Турция имеет право аннулировать доступ США к Инджирлику с уведомлением всего за три дня. Во время многочисленных обсуждений в комитете по международным делам Сената конгрессмены поднимали перед главами Пентагона и госсекретарями вопрос о необходимости пересмотра вышеназванного пункта.
В свою очередь, турецкая сторона напоминает события, которые привели к приостановке использования американцами территории и воздушного пространства Турции и вывод объектов по вине США. Это вывод американских ракет «Юпитер» с ядерными боеголовками после Кубинского кризиса 1962 г.; закрытие большинства американских оборонных установок в Турции после того, как Конгресс наложил эмбарго на поставку вооружения в 1975 г. в ответ на агрессию Анкары в отношении Кипра, а также случаи, когда турецкие власти приостанавливали определенные соглашения в ответ на принятие Конгрессом резолюций по признанию геноцида армян.
С 1991 по 2006 гг. военно-техническое сотрудничество США и Турции интенсивно развивалось. Турция всегда стремилась участвовать в программах модернизации армии и получать передовое американское военное оборудование. Турецкий ВПК совместно с американской корпорацией Lockheed участвовал в реализации таких крупных военных проектов, как создание и усовершенствование истребителя-бомбардировщика пятого поколения F-35 Joint Strike Fighter. Однако растущая военная промышленность Турции стремится к большему участию в сделках по экспорту и импорту оружия, а также к совместным военным учениям со странами вне НАТО: Китаем, Россией, Пакистаном.
Страна заинтересована в разностороннем развитии военного сотрудничества и в уменьшении зависимости от Соединенных Штатов. За несколько лет Анкара нарастила экспорт оружия, намереваясь достичь к 2016 г. оборота в 2 млрд долларов.
Политика Эрдогана по ограничению влияния американского ВПК на турецком рынке привела к ответным действиям Белого дома. Так, в период 1948–2006 гг. США предоставили Турции безвозмездную военную помощь на сумму 13,8 млрд долларов.
Администрация Обамы сократила внешние военные ассигнования для Турции с 25 млн долларов до символических 10 миллионов, из которых лишь 3 млн долл. отводятся на программы по модернизации, военное образование и подготовку кадров.
Несмотря на разногласия, отношения с Турцией остаются приоритетными для Вашингтона в регионе, ввиду наличия неразрешенного сирийского кризиса и угрозы Исламского государства.
Сирийский вопрос. По мнению ряда американских аналитиков, суннитские амбиции и исламский романтизм в погоне за установками «Братьев-мусульман» стимулировали активизацию внешней политики Анкары на Ближнем Востоке. Чрезмерная напористость Эрдогана привела к разногласиям с США по ряду вопросов. Администрация Обамы устами вице-президента Байдена выражала большую озабоченность по поводу использования территории Турции различными группировками и людьми, в частности, иностранными бойцами, принимающими участие в сирийском конфликте, для транзита, убежища и контрабанды.
Согласно заявлениям директора Национального центра борьбы с терроризмом Николаса Расмуссена во время осенних слушаний в Конгрессе в 2015 г., у джихадистов нет какого-то определенного канала для въезда и выезда из Сирии. Но в основном маршруты проходят через Турцию, где оперирует большинство группировок.
Согласно отчетам ЦРУ, в 2013–2014 гг. Турция, Саудовская Аравия и Катар медленнее, чем США и другие международные акторы сокращали поддержку исламистским радикалам в Сирии. В некоторых сообщениях американской разведки отмечалась возможность того, что турецкие спецслужбы помогали Исламскому государству. Так, американцы сочли странным тот факт, что Турция довольно быстро согласилась обменять 180 бойцов из Исламского государства на 49 заложников, захваченных джихадистами в Мосуле. В том же докладе Расмуссена говоритчя, что для снижения потока иностранных бойцов в Сирию требуется тесное сотрудничество с Турцией во многих областях, включая разведку, правоприменение и дипломатию. Рекомендации центра отчасти поддержал директор ЦРУ Джон Бреннан, заявив, что «сотрудничество с турками было очень эффективным в некоторых областях», однако «Турция всегда будет смотреть на положение вещей сквозь призму собственных интересов, вследствие чего приоритеты Анкары не всегда совпадают с тем, что является приоритетом для Соединенных Штатов». В свою очередь, директор Национальной разведки США Джеймс Клеппер, выступая в Конгрессе по вопросу иностранных бойцов в Сирии и Ираке, назвал законодательство Турции «слишком либеральным» и выразил надежду на то, что турецкие лидеры будут работать над его ужесточением, чтобы достичь более строгого контроля транзита бойцов через свою страну.
|