Столкновения между легионерами и фалангитами были большой редкостью, большинство противников римлян в Западном Средиземноморье и Северной Европе были пехотинцы, вооруженные также, как и они сами: большими щитами, дротиками или копьями и мечами. 38 Если борьба между этими более симметричными противниками не принимала формы состязания тесно сомкнутых масс в толкании, тогда, очевидно, как и в случае с противостоянием гоплитов, естественной альтернативной моделью является атака с переходом к серии поединков между соперниками. 39 Этот образ, основанный на многочисленных ссылках к подобного рода сражениям в античных источниках и по умолчанию принятый большинством ученых, в несколько видоизмененной форме популяризирован в целой серии голливудских эпических картин. Однако, при ближайшем рассмотрении в качестве объяснения общих характеристик римского пехотного сражения эта модель оказывается столь же проблематичной, как и образ othismos.
Во-первых, следует определить использовавшийся тип поединков. В голливудской версии противники если вначале и сближаются в различных вымышленных построениях, как, например, в фильме «Спартак», то уже во время атаки превращаются в две вооруженные толпы, которые теряют всякое внутреннее единство и свободно проникают одна в другую, что имеет следствием хаотическое множество поединков, с участием не только первых шеренг, но практически всех солдат. Может быть это зрелище хорошо выглядит на пленке в течение нескольких секунд, однако в реальности оно совершенно невозможно. Оно требует, по крайней мере у части войск, наличия самоубийственного желания лишиться поддержки товарищей и подставить себя опасности неожиданного нападения сбоку или со спины, а также прямо противоречит тому вниманию, которое наши источники обращают на дисциплину и единство строя (Liv., XXI, 57; XXII, 4-5; XXV, 21; XXX, 34; Veget., I, 26; II, 17; III, 19). Обоюдные потери, произведенные вследствие такого хаотического смешения шеренг, должны были быть на порядок выше, нежели те, которые случались в действительности. Таким образом, римскую битву следует представлять как столкновение двух линий построений, в ходе которого непосредственно вовлечены в поединок оказываются лишь бойцы, стоящие в первых шеренгах.
Предметом дискуссии являются размеры пространства между ведущими поединок бойцами передней шеренги. Полибий пишет, что на одного бойца приходится пространство в 6 футов по фронту его отряда (Polyb., XVIII, 29-30), Вегеций утверждает, что легионеры сражались на пространстве в три фута по фронту на каждого (Veget., III, 14). Коннолли принимает полибиеву версию, однако тут же ее подрывает, утверждая, что легионы сражались в тесном порядке при Каннах и при Треббии – Полибий пишет, что в последнем случае армия использовала стандартный римский боевой порядок (Polyb., III, 72). 40 Цифры Полибия основаны на идее, что по фронту построения каждый легионер противостоит двум фалангитам, однако нам известно, что фалангиты могли строиться в особый порядок «сомкнув щиты» с фронтом лишь 18 дюймов на каждого (Polyb., II, 69; Asclep., 4), таким образом, истина может состоять в том, что легионеры имели возможность изменять плотность построения от 3 до 6 футов, возможно путем простого маневра, при котором каждый второй ряд, делая шаг вперед или назад, заполнял брешь в строю впередистоящей шеренги. 41 Хотя источники и описывают несколько случаев, когда легионеры сражались как индивидуальные бойцы в свободных боевых порядках (Liv., XXVIII, 2; Caes. BC., I, 44; Tac. Ann., II, 14), такая практика, скорее всего, являлась исключением из общего правила, кажется более вероятным, что во время обычного массового столкновения римлянами использовался более тесный порядок.42
Так что же не так с образом римского пехотного сражения, состоящего из продолжительных поединков с мечами и копьями между солдатами первых шеренг строя? Главная проблема состоит во времени. Если сражение могло продолжаться часами, невозможно представить себе бойцов первой шеренги, способных выдерживать напряжение в течение этого времени, даже принимая во внимание римскую практику тренировок с утяжеленным оружием (Veget., I, 11). Хотя эта проблема объясняет стремление римлян, заменять уставшие отряды свежими, используя механизм смены линий строя, сама по себе эта система кажется недостаточной для того, чтобы сообщить людям необходимую стойкость, особенно в тех случаях, когда добавочные линии использовались не для смены, а для совершения тактических маневров. К тому же, хотя источники засвидетельствовали несколько случаев замены уставших отрядов свежими в кельтских и карфагенских войсках (Liv., XXVII, 2; XXX, 18; Caes. BG., III, 5; VII, 85), нет уверенности в том, что такая практика была для них столь же привычной, как для римлян.
Некоторые отвечают на этот вопрос предполагая, что каждая шеренга в манипуле или когорте последовательно сменяла ту, что стояла перед ней во фронте, также, как в эпоху раннего нового времени это происходило при стрельбе системой caracole. 43 Однако, в пользу существования подобной системы постоянной ротации шеренг внутри отрядов нет прямых свидетельств, в то время как против ее существования есть ряд аргументов. Подобная система вряд ли была присуща лишь римлянам, поскольку давала решающее преимущество в выносливости, не прибегая даже к механизму смены линий. Как это известно, греки ставили лучших бойцов в первую и последнюю шеренгу (Xen. Mem., III, 18), римские центурионы также постоянно сражались в первых рядах своих отрядов, поскольку иногда несли особенно высокие потери. 44 Аппиан, описывая сражение между легионерами, на самом деле дважды пишет о том, что раненые уносились из первых шеренг, вероятно между рядами, и заменялись людьми, стоявшими позади (App., BC., III, 68; IV, 128), Цезарь также писал, что защитники вала в осажденном лагере Гальбы были столь малочисленны, что не могли сменять раненых и уставших солдат, как это постоянно делали атакующие галлы на протяжение всего 6-часового штурма (Caes., BG., III, 4-6), однако для того, чтобы предположить, будто практика ожидания каждой шеренгой своей очереди вступить в сражение, являлась частью обычной тактической системы, этих свидетельств недостаточно.
Существуют даже более существенные возражения для образа продолжительного и непрерывного поединка на мечах, а именно: подобная борьба, как и продолжительный othismos, без сомнения должны были бы сопровождаться огромными обоюдными потерями еще до того, как одна из сторон обратится в бегство, подставляя себя под одностороннее истребление преследователей. Ранее уже было сказано, что победители обычно теряли менее 5 процентов, причем большая часть этих потерь случалась, когда отдельные части их войск были оттеснены или даже обращены в бегство, а вовсе не как следствие продолжительных поединков в спарринге с противником. Сложно даже представить себе, каким образом боевая линия в милю длиной и включающая десятки тысяч солдат в течении нескольких часов может находиться на расстоянии протянутой руки от равного ей противника без того, чтобы обмениваясь с ним ударами не понести огромных потерь, даже и выйдя в итоге из этого противостояния победителем. 45
Поскольку ни продолжительный othismos, ни непрерывный бой на мечах не соответствуют общим характеристикам римского пехотного сражения, удивительно, что несколько исследователей, изучавших эту тему в течение нескольких последних лет, независимо друг от друга разработали модель, которая представляет римскую битву как много более избирательное и спорадическое мероприятие. Коротко я изложу здесь идеи каждого из авторов.
Адриан Голдсуорти создал наиболее полный анализ, который содержит два ключевых для нашей темы пункта. 46 Во-первых, он доказывает, что во время рукопашной схватки как минимум три четверти из числа бойцов стоящих во фронте «сражаются больше с целью остаться в живых, нежели с подлинным намерением убить противника». 47 Голдсуорти привлекает материалы исследования американских солдат воевавших во Второй Мировой войне С. Л. А. Маршалла, которое свидетельствует, что во время перестрелки подавляющее большинство солдат или вообще не стреляет или делает лишь несколько неприцельных выстрелов в противника. 48 Античные армии без сомнения стремились к тому, чтобы размещать немногочисленных «прирожденных бойцов» в первых шеренгах – фактор, который делает возможным объяснение ценности глубоких порядков, поскольку, чем больше шеренг насчитывалось в строю, тем более отборный контингент выполнял особенно опасное задание. Впрочем, Голдсуорти предполагает, что даже эти избранные могли быть уязвимы перед лицом смертельной угрозы. Его собственными словами: «Мы можем нарисовать картину линии, находящейся в контакте с отрядом противника, где большинство солдат сражаются очень осторожно, глядя на противника лишь из-за щита, который предоставляет им максимальную защиту, лишь время от времени нанося слабые удары, подставляя правую руку и бок так мало, как только можно. Меньшинство будет сражаться много более агрессивно, атакуя противника тяжелыми ударами щита, нанося колющие и рубящие удары мечом». 49
Второй соотносимый с нашей темой аспект модели Голдсуорти состоит в предположении, что затянувшийся бой мог прерываться паузами, во время которых обе стороны подавались немного назад чтобы перевести дыхание и заменить раненых бойцов. В поддержку гипотезы он цитирует описание сражения между двумя легионами ветеранов у Галльского Форума у Аппиана, который упоминает эти паузы «как это бывает обычно при гимнастических состязаниях» (App. BC., III, 68). Впрочем, главный аргумент Голдсуорти лежит в практической плоскости, поскольку продолжительный бой на мечах был бы физически непереносим и отступление раненых, а также замена уставших отрядов свежими не может быть осуществлена, когда линии находятся в боевом контакте. 50
_________________ Приходите в мой дом...
|