При переводе с языка одной культуры на язык другой культуры главный вопрос состоит в следующем: имеет ли данная культура необходимые средства для выражения понятий и образов той культуры, с которой мы переводим. Если имеет, то надо выражаться на ее языке. А если нет, то те понятия, для которых невозможно найти эквивалент на данном языке, оставляют на языке оригинала. Если бы мы переводили с арабского на русский язык в IX веке, то, может быть, надо было подумать: оставлять слово «Аллах» или нет, ибо тот язык был еще языческим. В нем не было понятия Бога, характерного для иудео-христианско-мусульманской традиции. Поэтому, когда после крещения Руси Библию и христианскую литературу впервые стали переводить на русский язык, у переводчиков было гораздо больше проблем чем у нас: в то время вся культура была языческая, не приспособленная для передачи христианских понятий. Однако сегодня речь идет о переводе на язык, проникнутый монотеистической традицией, ибо Бог ислама и Бог, о котором говорится в христианстве и иудаизме, один. «И наш Бог, и ваш Бог един» – подчеркивается в Коране (29:46). Основные религиозные понятия являются общесемитскими и потому должны передаваться одинаково.
Следует хорошо осознавать, что, если какое-нибудь имя/понятие сохранить на языке оригинала, а не переводить на язык другой культуры, приверженцы этой культуры автоматически относят это понятие исключительно к той культуре, к той нации, но никогда не к своей. В нашем случае Аллах будет иметь сугубо локальную коннотацию – нечто вроде греческого Зевса или индуистского Шивы. Мы же, мусульмане, говорим о трех родственных религиях и о едином для них Боге.
Другое дело, совпадает ли христианское понимание Бога с мусульманским? Но ведь у самих христиан – православных, католиков и протестантов – концепция Бога разная. Также и у мусульман – суннитиов, шиитиов, суфиев, мутазилитов и философов – имеются разные представления о Боге. Но это разное понимание одного и того же. Точно так в разных культурах по-разному понимают добро. Но из-за этого мы же не отказываемся от общего для всех слова «добро». Образы Рая у христиан и мусульман абсолютно разные. У нас в Раю пьют, едят, имеют жен, а у них нет этого. Разве из-за того, что у нас разные образы, мы должны отказаться от слова «Рай» и писать «аль-Джанна»? Другими словами, у наших разных представлений имеется один объект. А если его обозначать разными именами, то мы будем говорить совершенно о разных вещах: одни – о каком-то Ибрахиме, другие – о каком-то Аврааме. Какие же тогда могут быть разные образы, если мы говорим уже о разных предметах. И если мы подразумеваем один и тот же исторический персонаж, то и обозначать его следует одним-единственным именем.
Согласно некоторым переводчикам Корана, Ной призывал свой народ поклоняться «Аллаху». На каком же языке он призывал, если он обращался не к арабам? Также и Авраам. Получается, некий нонсенс: еще до появления арабов в ходу уже была арабская лексика! Абсурдным выглядит и то, как переводят кораническую полемику с другими религиозными группами: «Иудеи говорят: “Узейр – сын Аллаха”. Христиане говорят: “Иисус – сын Аллаха”» (9:30). Разве христиане России когда-нибудь говорили, что Иисус – сын Аллаха! Если у христиан «Бог», а у мусульман «Аллах», то о каких разногласиях может идти речь: «Аллах» может быть абсолютно единым, но «Бог» – тройственным!
Отказ переводить слово «Аллах» как «Бог» порождает и многие технические проблемы, например, невозможность образовать прилагательное. Как при таком подходе выразить, скажем, понятие «божественной милости»?
Впрочем «Аллах» не всегда надо переводить как «Бог». Например, в некоем историческом диалоге, когда христианин спрашивает мусульманина: «Где твой Аллах, пусть Он тебе поможет!» употребление слова «Аллах» уместно. Но здесь совсем иная ситуация.
Во-первых, у нас, мусульман, есть ошибочное представления об именах пророков в самой мусульманской традиции. Не надо забывать, что у нас есть как минимум семь канонических чтений Корана. И среди них иногда встречаются такие варианты, которые тождественны тому, что мы называем библейским: Авраам (Абрахам) – это одно из семи канонических чтений имени Ибрахим. Джабраил – это одно из тринадцати канонических прочтений имени Джибриль. Зная лишь одно, принятое сейчас прочтение, не надо забывать другие, тоже канонические, в которых встречаются приблизительно такие же формы: Джибраил, Микаил, Авраам и т. д., т. е. которые для нас немного непривычны.
Во-вторых, многое на еврейском языке, языке Библии, тождественно арабскому. Это просто в русском языке оно звучит по-другому. Ангел по-арабски и по-еврейски обозначается как маляк, пророк – как наби. То же и с обозначением людей: Хавва и по-арабски, и по-еврейски звучит абсолютно одинаково, а по-русски – Ева. И в этом смысле русский язык уже выработал способы передачи арабо-мусульманской лексики.
В-третьих, надо отчетливо понимать, что если речь идет об одном и том же человеке, мы не имеем право называть его иначе, как принято его называть в этой культуре, на который осуществляется перевод. Если еще о Боге можно спорить, похоже ли языческое божество на Бога монотеизма, то в отношении пророков нет никакого оправдания для их разного обозначения. В Библии на арабском фигурирует тот же коранический Сулайман. И по-русски принято писать Соломон. И мы должны писать также. Один из исследователей предложил такой выход: к каждому имени давать примерно такой комментарий: «Иса – в традиционной русской передаче Иисус». Возникает вопрос: а мы тогда на каком языке пишем? Если такова традиционная русская передача имени Иисуса, то почему по-русски его надо передавать как-то иначе?
Мы на разных языках говорим об одних и тех же вещах. Ева и Хавва – один и тот же персонаж. Аристотель тоже один, хотя по-арабски его имя звучит как Аристоталис. Париж – по-арабски Барис. Но при переводе мы обязаны написать «Аристотель», «Париж», т. е. так, как это принято в русском языке. В противном случае спрашивается, где границы арабизации? Почему одни имена мы переводим, а другие нет? Почему мы не пишем, что Пророк переселился из Макки в аль-Мадину, но пишем из Мекки в Медину? Поехал не в аш-Шам, а в Сирию? Послал письмо не правителю Димашка, а правителю Дамаска? Почему в одних случаях мы сохраняем арабскую версию передачу имен собственных, а в других нет? Абсолютно непонятная логика.
Здесь не только научная проблема, но и идеологическая. Ибо такой подход разводит людей по разные стороны баррикад. Тогда христианин будет считать, что у него Бог, а у мусульман – Аллах. Однажды на одной из моих лекций одна мусульманка удивленно воскликнула: «Боже мой! Неужели наш Сулейман – это их Соломон?!». А один сотрудник Института востоковедения, который пишет и по исламу, на одном из обсуждений стал объяснять мне, человеку нерусскоязычному по происхождению: «Нельзя Ибрахим переводить как Авраам, ведь для любого русского человека Авраам – это праотец евреев». Он считает, что этим выдвигает контраргумент против моей точки зрения. Но я спрашиваю: «А что, для мусульман Ибрахим – это не праотец евреев? Кто же он? Разве мы говорим о другом человеке?». Таким образом мы полностью дезориентируем людей.
Следует помнить и то, что у священного текста другой модус, другой способ бытования: он цитируется на молитвах, в газетах, в теле- и радиопередачах и т. д. И неужели в газете будут уместны сноски, поясняющие, что наш Иса – это их Иисус, Ибрахим – это Авраам и т. д.? Даже из чисто практических, технических соображений это недопустимо. В научных трактатах иногда можно себе позволить оставлять слова на языке оригинала в случаях, когда трудно найти подходящий эквивалент. Но там есть возможность для соответствующего комментария.
К тому же надо думать не только о собственно кораническом тексте. Сколько сложностей возникает, когда необходимо обозначить, к примеру, жену одного из пророков или одного из апостолов Иисуса Христа. Следуя логике оппонентов, надо написать «Юханас» вместо «Иоанн», «Андрияс» – вместо «Андрей». Однако этого никто не делает. Почему, говоря об Александре Македонском, мы не используем арабское «Искандар»? Получается, что лишь имена пророков передаются в арабском звучании, а все остальные исторические персонажи – по другим правилам. Я не понимаю такого подхода оппонентов!
|