Иным было положение земельного собственника — “хозяина” рабов и колонов. Как правило, он жил в городе, принимал участие в городском самоуправлении, мог быть членом городского магистрата — “курии”, мог служить в войске, заниматься торговлей или ремеслом. В его распоряжении находился земельный участок площадью в 30, 40, 50, 100 и больше югеров (1 югер - 2519 м2). Кое-кому удалось присоединить к своему владению часть земли гота, бежавшего из Италии. Вроде бы у такого “посессора” имелись все основания для того, чтобы быть благодарным империи. Но...
Благодеяния, оказанные однажды, быстро забываются, налоги же остаются. Их вносили в византийскую казну не сами производители, а собственники земли, собиравшие их с земледельцев. Так вот, подсчитано, что даже Церковь, освобожденная от так называемых “экстраординарных” налогов и платившая лишь обычные, вносила в государственную казну примерно 35 процентов доходов со своих земель, обычный же собственник—до половины! Естественно, что правительство, регулярно забиравшее у посессоров половину доходов, вряд ли вызывало у них особую симпатию.
То же можно сказать и о купцах. Может быть, “коемпцио” — и не особенно тяжелая подать, но прежде она взималась с земельных собственников, теперь же впервые была наложена на купцов, вызвав у них глухое недовольство. Она воспринималась не как чрезмерный, а как несправедливый налог, что, вероятно, даже опаснее для законодателя. Понесенные потери купцы стремились возместить за счет ремесленников-товаропроизводителей, снижая оптовые закупочные цены на их продукцию.
В результате основные группы населения Италии — земельные собственники, купцы и ремесленники, мелкие землепользователи — имели серьезные основания для недовольства.
Несомненно, однако, и другое. В первые годы византийского владычества авторитет империи на полуострове был чрезвычайно высок. Ведь ее армии сокрушили Королевство готов, разгромили его отчаянно сражавшиеся войска во главе с мужественными вождями! Ведь это ее солдаты встали твердой стопой на землях Италии и Сицилии, Испании и Карфагена, Сирии и Кавказской Лазики! Ведь ее государь по праву звался “Флавий Юстиниан Алеманский, Готский, Франкский, Германский, Антский, Аланский, Вандальский, Африканский, Блаженный, Счастливый, Непоколебимый, Победитель и Триумфатор, Вечный Август”!
Тем тяжелее было разочарование. Варвары, полудикие лангобарды Альбоина, огнем и мечом прошли по Италии, практически не зная поражений. Часто они вовсе не встречали сопротивления, там же, где встречали (как при осаде Павии), силой оружия подавляли его и двигались дальше. Две трети итальянской территории оказались в руках врага. Небольшие анклавы, удержанные византийцами, находились в состоянии перманентной обороны. Эта серия нежданных, сокрушительных поражений неминуемо дискредитировала византийскую власть в глазах италийцев. Поражение всегда постыдно. Но что может бить постыдней поражения “непобедимых”? И как же случились, что колоссальная империя ничего не сумела противопоставить лангобардам?
Конечно, в Константинополе не совсем забыли об Италии. Трижды (в 575, 579 и 591 гг.) сюда направлялись небольшие армии. Но, слишком немногочисленные, они скоро исчезали, растворялись в бурлящем потоке политических столкновений, кипевшем по всей Италии. Не было недостатка в распоряжениях, призывах, приказах, обращенных к местным военным, гражданским, церковным администраторам. Однако реальная помощь, оказываемая стране, действительно была невелика. И дело здесь не в объективной слабости Византии, не в истощении государственной казны, не в отсутствии солдат (эти факторы часто преувеличиваются историками). Дело в первую очередь в том, что для империи, называвшей себя Римской, но давно уже ставшей Восточной, Италия была отдаленной и второстепенной провинцией. Ее, разумеется, неплохо было бы сохранить, но важнее — сдержать натиск персов, а позже — арабов, не потерять Египет, Сирию, Финикию, закрепиться на Кавказе, найти противодействие славянам на Балканах, решить многие внутренние проблемы. Переломный период в своей истории, период между античностью и средневековьем Византия в общем прошла достойно, сохранив значительную часть своего экономического, политического, культурного достояния. На Италию ее просто не хватало. Однако Италия могла быть второстепенной для Византии, но ведь не для самой себя! И доверие к империи таяло в сердцах жителей страны. В византийце перестали видеть защитника от внешнего врага.
При этом сама политическая ситуация в Италии, особенно на первом этапе лангобардийского вторжения, в последней трети VI века, требовала сплоченности и единства действий ото всех, кто не хотел подчиниться пришельцам. И в Италии нашлась политическая сила, сумевшая возглавить сопротивление. Ею стала римская епископия. Где мольбами, а где угрозами, обращениями к императорам, равеннским экзархам, к лангобардским королям и герцогам, привлечением союзников, организацией вооруженного отпора или уплатой выкупа епископы Рима сохранили вечный город в независимости от варваров, способствовали удержанию в руках Византии Калабрии, Апулии, Неаполя, Истрии, самой Равенны. В этом крылась еще не осознанная Константинополем новая опасность для империи, может быть, большая, чем лангобардская. Именно римский папа, а не византийский император стал восприниматься в Италии как идейный и политический лидер страны, как ее защитник перед врагами и перед Богом, не случайно владеющий великим и древним, подлинным, “первым Римом”. Именно отсюда берет свое начало история светского влияния римских пап, сумевших воспользоваться исключительно сложной и вместе с тем исключительно выгодной для них ситуацией в стране.
_________________ Я не сумасшедший, просто ум у меня не такой, как у вас Диоген Синопский Всё тайное рано или поздно становится явным Сократ Христианство терпимо по отношению к другим религиям, но оно должно быть бескомпромиссно христианским (арийским) Д.Коннер
|